Тот, кого считают сильным, Знает - сильных не жалеют, Дескать, жалость унижает, Дескать, жалость ни к чему. Сильному наградой - сила, И осенние аллеи, И еще… А впрочем, хватит. С лишком много одному.
Те, кому наградой - сила, По привычке зубы сжали, По привычке смотрят прямо На любой пристрастный суд. Слабым вдвое тяжелее - Им нести чужую жалость, И еще… А впрочем, хватит - Слабые не донесут. (с)
Не жена, не верна, не была, не буду, не любовь - остуда, на двоих простуда, знаешь, в чем подвох? То, что было, ушло, не кури повсюду и не бей посуду, кто меня не судит, тот, должно быть, Бог. На исходе тепло, как успехи? - скверно, хватит портить нервы, истощать резервы и тушить мосты. Не жена, не верна и не буду верной, на ладонях червы, кто забудет первым, тот, должно быть, ты.
Пока горит свет, она не придет, не махнет хвостом, не замурлычет, мол, как дела, не уснет на коленях в конце концов. А мне этого хочется, очень-очень, до щекотки в пятках, до ноющей боли под левой лопаткой, по большому счету только это и нужно на данный момент для полного счастья, а о маленьких счетах, данных не нам моментах и тощих, как дворовые коты, счастьях думать глупо - почти как размениваться по мелочам или разливать молоко. Молоко, правда, даже обиднее, но совсем немножко - до первой полуулыбки, а, значит, почти не в счет. Поэтому осторожно кидаю в кресло рыжеватый, ее любимый, плед, выключаю торшер и, на всякий случай, плотно сжимаю веки. - Знаешь, ты очень смешной, когда жмуррришься...
C рябиной связывают руны Наутиз и Эльхаз. На древесине рябины обычно резали защитные руны, поскольку рябина была известна своей способностью оберегать от колдовства. Кроме того, считалось, что рябина может защитить от сглаза и порчи, от злой воли, поэтому гроздья рябины развешивали на жерди у входа в загоны для скота и помещали их у дверной притолоки.
читать дальшеСчитается, что рябина обостряет восприятие и развивает дар предвидения. В прошлом священные рябиновые рощи росли на неприкосновенных местах святилищ древних богов, поскольку рябина обеспечивала магическую защиту и способствовала предсказаниям. Кроме того, с рябиной связывали такие навыки, как умение контролировать свои чувства и уберегаться от чужих чар. До сих пор во многих деревнях от Британии до Урала маленькие девочки по осени нанизывают на нитку ягоды рябины и носят их как бусы, давно позабыв, что именно они делают,- а между тем такой талисман всегда считался лучшей защитой от чужой магии любого сорта (некоторые исследователи полагают, что на Севере такое рябиновое ожерелье считалось отражением Брисингамен, священного ожерелья Фрейи).
Рябина - самый лучший союзник для женщин, которые находят истинное наслаждение в физической стороне любви. Прямой контакт с рябиной способен разбудить дремлющую в женщине сексуальность. Для рябины излюбленный женский возраст около 40 лет. Таким женщинам она дарит в любви особенно теплую осень, полную сил.
А он... А он умеет быть смелым, папа - Храня под сердцем, спустить курок. Какого черта теперь мне плакать? Но что еще можно делать, папа? Я, как и прежде, не виновата. Да вот почти на исходе срок Моих заноз, синяков и шишек, Моих «прощай» и «прощаю», но Я ведь умею быть сильной, слышишь? Варить компот из сосновых шишек, Писать рассказы на пыльной крыше И делать вид, что мне все равно: Смотри, вдохну - и совсем как правда, А если выдохну – не смотри. На окнах отблески слез и града. Какая разница, кто был прав, да? Но я сегодня почти что рада Быть хоть немного живой внутри. А скоро праздник – вино и вата, Узоры снегом и серебром. Мне просто страшно, так страшно, папа. - Я, честно-честно, не виновата? - Теперь не важно. Печаль как граппа. А он умеет быть смелым. Он…
После твоих поцелуев на губах остается карамель - потом полдня хожу немая, слова не вытянешь, и все думают, что у меня на то серьезные причины: случайно услышанные тайны, чужие секреты или просто разговоры на двоих, а я всего лишь боюсь забыть это приторно-сладкое послевкусие, после которого все остальные будут казаться пресными.
Ей восемнадцать, опять не спится - читать романы, курить в окно. Она б и рада отдаться принцу, но принцам, кажется, все равно. Ей, впрочем, тоже почти что пофиг - июнь не скоро, апрель в цвету. На кухне медленно стынет кофе. Дожди, часов равномерный стук. Ей двадцать восемь, чизкейк и пицца, мартини, праздники круглый год. Она б и рада отдаться принцу, но вечно как-то не до того. Карьера, фитнесс, чужие сплетни: «А он и, правда, хорош живьем?». Еще немного - и будет лето, а все, что после, переживем. Ей тридцать восемь, будильник злится, но спешка, в общем-то, ни к чему. Она б и рада отдаться принцу, но рядом кот и храпящий муж. Зарядка, ванна, газета, график, обед: вино и горячий мед. А лето смотрит из фотографий, хотя казалось, что не пройдет. Ей сорок восемь, опять не спится, снотворных куча, а толку – ноль. Она б и рада отдаться принцу, но тут как тут головная боль. И она носит свой гордый профиль: в постель – сама, из нее – сама. На кухне медленно стынет кофе, какое лето? – почти зима.
Инфантильные рюшечки, золотистые ленточки, Оголенные нервы и провода. Ах, моя милая дурочка, моя сонная девочка, За тобой хоть к оргазму, хоть под удар. Но не думай, все это не навсегда, Впрочем, не бери в голову - ерунда. Я приду поздно вечером, принесу плюшки, пряники, Буду петь колыбельные, звать в постель. Ах, моя милая дурочка, до чего ж ты упрямая И смешная, как кошка в ловушке стен, Черно-белая, с кисточкой на хвосте. Ах, о чем я? Да просто люблю свистеть. Аккуратные лодочки, разноцветные клеточки, Полудетские юбочки солнце-клеш. Ах, моя милая дурочка, моя верная девочка, Я уеду, как только лишь ты уснешь. Впрочем, не бери в голову – это ложь.
Я не умею читать молитвы, я просто чувствую боль. Я не умею ловить твои стрелы - я просто для них мишень. Я, как свеча, говорящим воском плачу в твою ладонь, И ночь отступает, и небо светлей... (с)
Струны расстроены, первая - и вовсе порвана, да разве в струнах - то счастье, когда дольки луны на пальцах играют, а лимонный свет по губам течет? Когда млечный путь с ложечки пьешь, чтоб не так горячо, и на резные полочки украдкой смотришь - там синие чашечки с белоснежно - фарфоровыми ручками застыли точно неживые. Да что там чашечки - мы и сами хороши - застыли в молочной пене на донце, в кухонных разговорах ни о чем и в детской уверенности, что это и есть счастье - глупое, нежное и бесталанное от ушей до пят... А ты спой мне колыбельную, тихо - тихо, на левое ушко - что сердечки у струн серебристо - звенящие, у первой - и вовсе разбитое, что люстра по ночам хрустальными каплями плачет, а за узорчатым стеклом чашечки в вальсе кружатся - васильки по кантику, незабудки на боках. Незабудки. Не - за - бу - ду. Слышишь?..
Я боюсь тебя делать смыслом - ты уйдешь, просто все уходят. «Эй, привет, как дела?» и выстрел. Я спокойна, но я на взводе, И по кругу цепочка мыслей: все дороги ведут к тебе. Сколько раз повторять - довольно. Кофе, осень и встречи-скерцо. Ты, конечно, почти не мой, но слишком сладко и близко к сердцу, Да и боги пока спокойны, видно, скоро у них обед. Мятый лен на чужой постели, запах сдобы и яблок свежих. Три звонка через две недели, иногда, впрочем, даже реже. «Просто занят был», а на деле – боги знают, что на уме. «Что ж, привет, сколько зим, дела как?..», выдыхаю на полуслове. Слой парфюма, два слоя лака, но понятно, что game-то over. И, наверное, ты б заплакал, если плакать хотя б умел.
Это, наверное, не имеет никакого значения. Просто стоишь, никого не трогаешь, дуешь себе в ладошки – воображаешь, что ветер, улыбаешься даже немного и вдруг понимаешь, что в общем-то нет никакого здесь и сейчас, что ты бесповоротно застряла в прошлом и будущем, в карих глазах (сколько ж их было-то?..) и неосуществимых планах, и по большому счету все уже давным-давно началось, хотя и не успело закончиться. А главное, это не имеет никакого значения.
Я так люблю писать про домашние посиделки с кофе и сигаретами, про теплые руки на щеках и апельсины на кончике языка. Это ведь так просто - пистать о том, чего не знаешь. А, веришь, у меня ведь родители не очень любят посторонних в доме, курить я уже два месяца как бросила, а на апельсины вообще аллергия да и пальцы у кареглазого вечно холодные...